Никогда не вставал так рано, даже Авель еще спал. Меня трясло, но уже не от леденящего страха. В проживании на мансарде были свои минусы. Местами протекала крыша, а в углах стены темнели от плесени, но отопление все же возглавляло этот список. Раньше мы спасались обогревателями, но теперь, когда электричество пропало, от техники не было никакого толку. Ее можно было только скидывать на головы уродов, медленно шаркающих у нас под окном. И, разумеется, мы этого не делали. Какой идиот стал бы привлекать к себе внимание ненужным шумом? Эхо теперь разносило любые звуки по опустевшим улицам Нью-Йорка.
Я не чувствовал усталости, так же как не ощущал в себе бодрости. Серая пародия меня повседневного и беззаботного. Проходясь по квартире, я мало чем отличался от потерянного привидения: на автомате взял в руки тушканчика, прыгающего по столу и собирающего крошки ночного ужина, погладил его по макушке и подошел к двери. Мы давно забаррикадировали её, пригодилось пианино брата. Благо оно было чертовски тяжелым.
Последние дни я редко понимал, что побуждает меня делать то или иное действие. Вот и сейчас зачем-то потянулся к замочной скважине. Запах, что пробивался сквозь тонкую щель между дверью и полом, чуть не вызвал рвотный рефлекс. Я с трудом сдержался, чтобы не расстаться с содержимым желудка, шепотом выругавшись на себя. Миссис Томсон, наша соседка снизу, стояла под дверью в окровавленной сорочке c обглоданными плечами. Почуяв мою близость, она протяжно зашипела и отчаянно забилась в дверь. Слава богу, что больше не слышен был сводящий с ума звук царапающихся о металл ногтей, наверное, она их лишилась. Мне отчетливо представилось, что они торчат с обратной стороны нашей двери.
Миссис Томсон очень хотелось кушать.
А ведь мы могли бы её спасти, не усни мы в ту ночь после кровавой вечеринки мажоров. Постравматический шок, состояние аффекта или просто действие наркотиков сыграли свою роль. Я не врач, поэтому мне сложно дать определению тому неверию, что испытали мы с братом, но обычно в сериалах про крутых врачей звучат такие термины. Сейчас я начинаю вспоминать, как начинался зомби-апокалипсис.
Тот вечер не отличался от многих других, теплый и безветренный. Мы поехали с братом на вечеринку в особняке Мэлони. Мне было очень стремно парковать наш старенький форд с краю, уступая более презентабельные места для феррарри, поршей и мерседесов. Тогда мне казалось по-настоящему важным мнение друзей Мэл, я так хотел ей понравиться. С ума по ней сходил, за что Ави называл меня идиотом. Мы были не ее круга: два паренька с фермы, поступивших в престижный колледж. Помню кто-то из ее друзей смеясь говорил: «Деревенские, вы такие кадры». И все же в тот вечер мне улыбнулась удача после пары дорожек кокса. Я их чем-то зацепил, меня заметили. Мэлони мило улыбалась, я до сих пор помню ее приятный чистый смех. Ей нравились мои шутки. Я рассказывал историю о том, как чуть не спалил амбар своего дяди, когда услышал первые визги и крики. Думал, что народ веселится, и хотел присоединиться к ним, но потом начался хаос и толкотня. Какой-то урод подкрался к Мэлони и вцепился ей в шею, разрывая нежную кожу и сонную артерию. Кровь брызнула мне в лицо, волосы и на одежду. Чертовски повезло, что я не заразился и не стал ходячим мертвецом, но тогда я об этом не думал. Наверное, многие в первый день стали зомби, потому что отказывались в них верить, принимали этих тварей за флэшмоб или очень реалистичный розыгрыш. Если бы не кровь, это заблуждение стало бы и моей ошибкой. Но в тот момент я не думал о том, с чем мы столкнулись. У меня в голове не укладывалось, что Мэл мертва. Мы только что с ней разговаривали, а теперь ее нет. Это привело меня в странное неконтролируемое бешенство. Словно не мое. Чужое.
Я ударил зомби по голове, вынуждая отвлечься от тела девушки. Этот гад не был в ярости, что его прервали. То, что я увидел в его голодных нечеловеческих глазах было намного страшнее. Они были пусты и безразличны, как два наполненных кровью шарика, которые вставили в глазницы вместо глазных яблок. Зомби было все равно, кого кусать и убивать, и он переключился на меня. Похоже дышащий человек был для него особым деликатесом. На самом деле некогда было впадать в ступор, инстинкт самосохранения не подвел меня, заставив повалить тварь на пол и бить, бить, бить, превращая незнакомое лицо в кровавое месиво. Это был шок — так я себя оправдываю. Я даже не помню, откуда появился Авель, но он успел оттащить меня за плечо, опрокидывая по пути столик с семейными фотографиями Мэл. Мы бежали, не оглядываясь и шарахаясь от всех, кто попадался нам на пути. Я не знаю... Нет, не помню, что творилось в особняке Мэлони. Этот отрезок в десять минут словно вырезали из моей головы, но мне совсем не хочется возвращать его себе на память.
Первые минуты после побега текли медленно и вязко, как смола. Мы с братом ничего не говорили друг другу, только ошалело смотрели на трассу за окном. Все вокруг казалось таким нормальным, по радио два виджея, девушка и парень, смеялись и рассказывали слушателям о какой-то викторине и возможности поехать на Tomorrowland. Весь прошлый год я мечтал побывать на этом рейве. На других радиостанциях тоже не было новостей о нападениях на людей. И все же я достал трясущимися руками мобильник из кармана, набрал 911, но смог выдавить из себя только адрес особняка Мэл и фразу: «Кажется, там всех убили».
Нам не стоило возвращаться в центр города, но в тот вечер съемная мансарда казалась самым безопасным местом на земле. Хотелось, как в детстве прячась под одеялом от грозы, скрыться за железной дверью от реальных монстров. Так мы и поступили. Нами двигал позорный животный страх. Мы могли спасти весь наш дом, забаррикадировавшись внутри и предупредив всех жильцов. Но мы не подумали о них. Мне слишком сильно хотелось смыть кровь Мэлони и той ужасной твари с себя. Из-за нас соседи стали зомби и теперь мечтают нас съесть. Они чуют жизнь, что все еще теплится в нашей квартире, и караулят под дверью, пока им на глаза не попадается более легкая добыча.
Тем утром, семь дней назад мы проснулись совсем в другом мире. Вначале я думал, что это кокс, смешанный с выпивкой, вызвали кошмар, но стоило выглянуть в окно, как события ночи вновь напомнили о своей реальности. Зомби уже были в городе. Вначале я их не видел, но некотролируемую дрожь вызвала пробка, растянувшаяся на много километров в обе стороны по Парк Авеню. Такого никогда не случалось прежде, не на нашей улице. Жители Нью-Йорка пытались сбежать.
Где-то через час началась паника, люди стали покидать свои машины, мешая друг другу. Издалека были слышны едва различимые крики. Сначала я надеялся, что мне всё послышалось. Но приглядевшись получше, я увидел, как в километре от нашего дома группа людей окружила человека, подминая под себя и разрывая на куски. Волна зомби неторопливо приближалась к нам. С каждой минутой их становилось все больше. Минут через тридцать я услышал звук разбивающейся витрины бара, в котором мы с братом работали. Он находился на первом этаже нашего дома. Совсем рядом в осколках лежал труп мужчины, тогда я еще с удивлением стал наблюдать, как он через некоторое время начал вставать.
Прошла неделя с тех пор, ночью еда в квартире закончилась, вода тоже. Но, знаете, что самое странное, дома был порядок, мы убирались так, словно за стенами нашего дома ничего не происходило. Наверное, нам слишком сильно хотелось отгородиться от кошмара наяву, и почувствовать вкус нормальной привычной жизни. Получалось плохо. Мы с Авелем почти не разговаривали. Каждый переваривал происходящее по-своему. Брат не смел подходить к окну и смотреть вниз, временами он бродил по квартире, пугая меня своей апатичностью. Было жутко, не то слово. Ави в такие моменты сам мало отличался от свежих зомби, что бродят по улицам Нью-Йорка. И я, как истинный параноик, не подходил к нему, исподтишка пытаясь разглядеть, нет ли на его теле порезов или укусов. Когда на улицах вновь начинались крики и визги неизвестных, брат оседал по стенке на пол, жмурился и закрывал ладонями уши с такой силой, словно пытался раздавить себе голову. Я едва выдерживал, чтобы не подойти и не обнять его за плечи, мне так хотелось его успокоить и пообещать, что все будет хорошо. Но это была бы ложь, а тетя Мари нас всегда учила, что даже ложь во благо — это плохо.
Я в отличие от Авеля не мог оторваться от большого окна, что выходило как раз на проезжую часть. Не понимаю, зачем я смотрел на весь этот ужас, на бесконечную заброшенную пробку, что тянулась вдаль, на открытые машины, разбитые стекла витрин, рекламные буклеты, что разлетались по Нью-Йорку, лужи крови и разорванные на куски тела, а главное, на мертвецов, что бродили без дела по тротуарам и между автомобилями. Их были сотни, а может и тысячи. Я не считал, но понимал, мы с Ави в полнейшей жопе. Мы так попали. Они стерли с лица земли этот город за семь дней. Сегодня впервые за неделю на улицах было тихо и спокойно.